Михаил Якушев: «Апостол Андрей Первозванный для нас это символ, он всегда был первым. Интерфакс-религия Якушев михаил ильич биография

Доклад, прочитанный на международной монашеской конференции «Святоотеческое наследие в свете афонских традиций: духовное руководство». Екатеринбург, 27-29 мая 2016 года.

На Седьмом Вселенском Соборе, ознаменовавшем победу над иконоборчеством, то есть торжество Православия, было принято определение, согласно которому Богу подобает служение, а иконам следовало воздавать поклонение. Данное определение получило характер церковного догмата, имевшего отношение и к теме православного паломничества. Вот почему в византийской церковной традиции паломники назывались «поклонниками», то есть богомольцами, совершавшими странствования с целью поклонения христианским святыням. Практически сразу после Крещения Руси поклониться святым местам православного Востока отправлялись богомольцы древнерусского государства. В XII столетии святую землю посетил игумен Даниил, оставив после своего путешествия подробное описание своего проскинитария. Эти традиции поклонения христианским святыням и описания своих «хожений» продолжили затем и другие «древнерусские поклонники», посещавшие территорию бывшей Византии, на обломках которой раскинулась великая империя Османской династии. Наиболее известным путешественником той эпохи, описавшим свое хождение, был московит Василий Гость (1466 г.). Однако лишь почти столетие спустя следующим поклонником, оставившим нам описание своего странствия, стал смоленский купец Василий Поздняков, который в 1558 г. отправился с дарами царя Иоанна IV на православный Восток. Большой известностью пользовалось так называемое «Хождение Трифона Коробейникова», который в качестве царского посла по поручению Иоанна Васильевича Грозного сначала в 1552 г., а затем в 1594 г. по повелению царя Федора Иоанновича осуществил свои хождения на православный Восток. Традицию русских богомольцев продолжил казанский купец Василий Гагара, посетивший провинции Османской империи - Сирию, Палестину и Египет в период с 1634 и 1637 гг. Шел он из России «сухим путем» на Тифлис, Эривань, Ардаган, Карс, Эрзерум, Севастию, Кесарию, Алеппо, Амидонию, Дамаск, Иерусалим. Из русских поклонников XVII столетия, пожалуй, самое видное место занимает Арсений Суханов, сначала архидиакон Чудова монастыря, а затем строитель Богоявленского монастыря, принадлежавшего Троицко-Сергиевой лавре. Будучи авторитетным представителем в церковных делах, Арсений Суханов получил высокое поручение своего правительства выехать в Палестину и Египет, куда он направился вместе с патриархом Иерусалимским Паисием в 1649 г., а прибыл лишь год спустя, встретившись также в Египте с патриархом Александрийским. Вернувшись в Россию четыре года спустя, в 1653 г., «сухим путем» через Палестину, Сирию, Грузию и Кавказ, он не застал в живых благословившего его в долгий путь патриарха Московского Иосифа, на кафедру которого взошел Никон, который снова направил его на православный Восток с целью приобретения новых греческих книг для успешной реализации исправления церковных книг и обрядов. Так, в начале 1654 г. Арсений был отправлен на Афон, откуда он вывез около полтысячи всевозможных книг. Вернулся Арсений из командировки два года спустя. В январе 1656 г. и был назначен келарем Троицко-Сергиевой лавры. К сожалению, загруженность Арсения на Афоне не позволила ему оставить для нас подробного описания монастырей и монашеской жизни их насельников.

Тем не менее, благодаря подвижничеству вышеперечисленных поклонников мы имеем интересные описания христианских святых мест в арабских провинциях Османской империи - Сирии, Палестине и Египте. Однако достоверных сведений о святой горе Афон на тот момент у русского правительства, равно как и у Греко-Российской церкви, не имелось.

Этот пробел удалось восполнить следующему поколению поклонников начала XVIII века. В 1681 г. в Бахчисарае, столице Крымского ханства, являвшегося субъектом Османской империи, был подписан Крымский, или Бахчисарайский трактат, в котором за русскими богомольцами закреплялось право свободно посещать святые места на территории Османской империи. Это право было подтверждено в Константинопольском мирном договоре России с Высокой Портой в 1700 г.

Главным и, пожалуй, самым подробным описанием своих почти что четверть вековых «хожений» по святым христианским местам стали опубликованные в конце XVIII столетия по распоряжению князя Григория Потемкина «Странствия Василия Григоровича-Барского по Святым местам с 1723 по 1747 год».

Следующее описание Афона конца XVIII века мы находим в «Описании путешествия отца Игнатия в Царьград, на Афонскую гору, в Св. Землю и Египет. 1766-1776 гг.», изданном в конце XIX в. под редакцией В.Н. Хитрово.

В середине 1845 г. Порфирий (Успенский) отправился на Афон, где пробыл до июня 1846 г., посетив все Афонские монастыри и тщательно изучив их библиотеки. Он составил подробный список рукописей, хранящихся на Афоне, а многие из них даже переписал. Результатом деятельности Порфирия (Успенского) явился его труд (в 2-х томах) по истории Афонской горы, охватывающий период с древнейших времен до середины XIX в. Он подробно описал природные условия Афона, наиболее интересные памятники архитектуры, объяснил происхождение названия местности, дал характеристику его жителей.

Но вернемся к «Странствованиям Григоровича-Барского, которое было в конце XIX века в четырех частях со 145 рисунками, под редакцией А.П. Барсукова - «с подлинной рукописи». Вот какую характеристику дает этому труду выдающийся церковный историк, профессор Московской духовной академии и заслуженный профессор Московского университета А.П. Лебедев (1845-1908): «Это такой памятник, равного которому нет ни у греков, ни в Европе, когда дело касается изучения внутренних сторон Греческой церкви XVIII в. Достоинство его мы можем обозначить только следующим неправильным, но на этот раз наиболее подходящим выражением: он, этот памятник, слишком хорош».

Так что же это за паломник Васили Григорович-Барский? По свидетельству его брата Ивана, Василий был еще с детских лет «любопытен» ко всяким наукам и художествам и «имел охоту видеть чужие страны». Это и послужило причиной решения Василия, оставив Киевскую академию, уехать с товарищем Иустином Леницким во Львов, где они прибегнули к хитрости и объявили себя уроженцами польского города Бара, чтобы попасть в иезуитскую академию, так как православных в нее не принимали. Вскоре обман был раскрыт, и приятелей изгнали вон. Во Львове путники сошлись с русским священником Стефаном Протанским, с которым Василий и Уилиан отправились в Пешт, оттуда - в Вену, Падую, Феррару, Пезаро, Фано и Анкону вдоль берега Адриатического моря - в Лорето. Там Барский настоял на том, чтобы сначала «пойти поклониться мощам угодника Бижия Святителя Христова Николая» в Бари, а уж затем - в Рим. «Аще», пишет он, пойдем первее к Риму, доволни будем видением величества, красоти и слави его и обленимся пойти поклонитися мощем угодника Божия Святителя Христова Николая». Шли путники под палящим солнцем Калабрии. Напасти не прекращались: Василий потерял свои патенты, а пилигрим без патентов, по замечанию Барского, то же что «человек без рук, воин без оружия, птица без крил, древо без листвия». У гробницы Николая Чудотворца в Бари Барский усердно со слезами молил Угодника Христова о нахождении патентов и исцелении больной ноги. И о чудо! Его патенты отыскались, а больная нога зажила! Но жестокая лихорадка сдерживает Барского в Лоретто, в результате чего его спутник Иустин Леницкий не стал дожидаться выздоровления своего друга и отправился в Рим без него. После выздоровления одинокий странник Василий Барский посетил Рим, где целыми днями осматривал церкви и кардинальские дворы. Между прочим ему удалось даже воспользоваться гостеприимством самого Папы, который пригласил русского богомольца отобедать с ним. После трехнедельного осмотра вечного града Барский вернулся в Венецию, где познакомился со своим новым спутником бывшим архимандритом Тихвинского монастыря Рувимом Гурским. Наступила итальянская весна 1725 г. и с приходом тепла странника Василия потянуло на Святой Восток. С новым спутником Василий отправился морем на Корфу, затем на о-в Хиос, где повстречался с Иерусалимским патриархом Хринсафом. Там путники решили вместо Иерусалима (куда, по словам патриарха, требовалось много денег) отправиться на Афон только поклониться святыням, а потом возвратиться в отечество. Спутник Василия Рувим Гурский умер, и Барский в одиночестве отправился морем в Солунь, откуда пешком устремился на Афон. Он претерпел много путевых невзгод, обходя все монастыри. Постоянным местом проживания у него был монастырь Св. Пантелеймона. Ему пришлось вынести целое гонение за свое путешествие в Рим и обед у Папы. Его даже не допускали до Причастия, и только после архиерейского разрешения он был допущен к «Пресвятейшей Евхаристии». Получив сведения, что «повсюду мир и тишина слышатся», Барский вернулся в Солунь, чтобы оттуда сесть «безмездно», то есть «невозбранно», или бесплатно на корабль, отплывавший с поклонниками в Святую землю. Пройдя Родос и Кипр, Барский сошел на берег в Яффе, а оттуда пешком с караваном странников отправился в Иерусалим через Рамлю и другие арабские селения. Он был на Иордане и Мёртвом море, в Вифлееме, в лавре Саввы Освященного. Путешествовал по Синаю, Египту. В Каире патриарх Александрийский сжалился над ним и приютил на своем подворье. Барский к тому времени уже освоил латинский и греческий языки. Из Египта Василий Барский пошел на север в Сирию, в пределы Антиохийской церкви. Он побывал в Дамаске, Алеппо. Не найдя греческого священника, он исповедовался у арабского православного священника. В 1729 г. Василий Барский надумал вновь посетить Иерусалим, надеясь от Святых мест «совершенное получити здравие». Из Триполи он отправился через Назарет в Самарию. Под Иерусалимом русского путника ограбили и избили разбойники, отобрав у него даже одежду. Так без одежды и денег Барский не мог пройти, не заплатив местным мусульманским пикетам. Тогда наш богомолец прикинулся юродивым Христа ради, «безчинствуя и неподобная глаголяй и бех в поругание всему народу» и в таком виде пришел к Пасхе в Иерусалим. Затем вновь прошел всю Палестину, описал увиденное. Из Триполи Барский хотел вернуться через Константинополь в Киев. Но остался на целых пять лет жить и учиться в патриаршем православном училище для более глубокого изучения греческого языка. Из Триполи Барский выезжал в Египет к Александрийскому патриарху Косме для принятия благословения его к собиранию милостыни. Антиохийский патриарх Сильвестр познакомился с Барским в Дамаске и, полюбив его, пожелал удержать его подле себя. 1 января 1734 г. он постриг Василия в монашеский сан. Однако все это не изменило желания Барского удалиться из Дамаска. Вновь продолжились странствия по Великой Сирии. Барский посетил Кипр, затем переехал на Патмос из-за начала русско-османской войны 1736 г. на Патмосе Барский получил известие о кончине отца, однако он отказал просьбе матери и брата вернуться в Киев.

Весть о пребывании на Патмосе удивительного русского монаха-пешеходца дошла до самой императрицы Елизаветы Петровны и графа Алексея Григорьевича Разумовского. В мае 1743 г. Барский получил от нашего резидента в Царьграде А.А. Вешнякова письмо, в котором он сообщал, что вследствие Высочайших Ея Императорскаго Величества указов Барский вызывается в Константинополь, «понеже здесь», пишет Вешняков «в персоне вашей особливо не без нужды есть». С печалью и неохотою покинул Барский Патмос, сев на корабль в день святого Иоанна Богослова 26 сентября 1743 г., но уже вооруженный султанским фирманом на свое имя. Находясь под покровительством двух августейших особ - российской императрицы и османского падишаха - Василий Барский стал пожинать плоды своих многолетних трудов. При вступлении на о. Хиос Барского было остановил таможенный чиновник из евреев, но, увидев фирман, тотчас пропустил русского монаха. Когда о приезде на Хиосе узнали иноки монастыря Агиамона, то прислали к Барскому целую депутацию «от соборных старцев» с просьбой посетить их монастырь. На это приглашение Барский с иронией им заметил, что он уже дважды посещал их монастырь и тогда был ими принят как худоризец, просящий хлеба. Это замечание Барский сделал старцам с той целью, чтобы обличить их «тогдашное нестраннолюбие и нинешное ласкательство». Но, не желая показать «по себе гордости и презрения образ», принял их приглашение. На Хиосе к Барскому приходило множество русских невольников, мужчин и женщин, с просьбой ходатайства об их освобождении из пленения. Барский принял самое сердечное участие в их горе и обещал сделать в Царьграде все от него зависящее. В 1743 г. он увидел с моря османскую столицу - «царствующий град». А.А. Вешняков, познакомившись с трудами Барского «похвалил его пред всеми» и дал ему «милостыню не малу», пригласив его к господней трапезе. Полученными деньгами он распорядился следующим образом: часть из них потратил на покупку книг, другую на одежду; третью и бóльшую часть он послал на о. Патмос в монастырь св. Евангелиста Иоанна Богослова «не вместо милостини», замечает Барский, но «вместо благодарствия за благодеяние и милостину», а остальную и малую часть денег оставил у себя на всякий случай.

Резидент Вешняков всячески хотел оставить при своей дипломатической миссии Барского. Он даже включил его в состав своей свиты на аудиенцию к великому визирю. Затем вознамерился назначить Барского «своим капелляном», что весьма смутило ученого монаха. Но Барского вновь манило в паломничество, и в мае 1744 г. снабженный Вешяковым новым султанским фирманом, Барский вторично вступил на св. Афонскую Гору. На этот раз нашего Барского приняли на Афоне не так, как в первый раз, но с «многократною любовию и почитанием». Эту перемену Барский объяснил следующим образом: во-первых, своим знанием греческого языка; во-вторых, величием России, от которой греки, наипаче же иноки, чаяли получить избавление; и в-третьих, Барский был почтен фирманом «от Царьграда и грамотой от високороднаго господина резидента Алексея Андреевича Вешнякова». Эти обстоятельства позволили Барскому проникнуть в самые сокровенные монастырские архивы, что позволило ему, по словам митрополита Евгения, своим подробным описанием Афона познакомить с богатством исторических источников, скрывавшихся в Афонских библиотеках.

Описанием своего вторичного посещения Афона завершает Барский рукопись своих странствований по Святым местам Востока, а с тем вместе и свою биографию. С Афона он пошел в Салоники, затем в Трикалу и Арту, посетил монастыри в Метеорах. Затем отплыл в Патрас, а оттуда посетил Калаврит, Афины, о. Крит. В середине 1746 г. он вернулся в Константинополь, где нашел неблагоприятную для себя перемену. На место умершего в 1745 г. Вешнякова прибыл новый дипломат Адриан Иванович Неплюев, который сразу же невзлюбил Барского, которого недоброхоты уже успели оклеветать новому резиденту. Неплюев угрожал первым пароходом под стражей отправить Барского в Петербург, что побудило русского монаха спешно покинуть османскую столицу и отправиться на родину. Через Бухарест, Яссы, Могилев в Киев. Домой он прибыл 5 сентября 1847 г. и через месяц умер. Тело инока Василия было торжественно погребено в Киево-Братском монастыре. В гроб с ним положили разрешительную грамоту патриарха Иерусалимского Хринсафа.

Изданные в конце XVIII века по распоряжению светлейшего князя Потемкина-Таврического хождения Василия Григоровича-Барского вдохновили и подвигли целую плеяду богомольцев-поклонников, устремившихся на Православный Восток на поклонение Святым местам Палестины. Среди них в начале XIX столетия был один из самых известных и необычных русских поклонников житель села Павлово Горбатовского уезда Нижегородской губернии крепостной крестьянин графа Дмитрия Николаевича Шетеметева (1803-1871) Кир Бронников. Он совершил паломничество в Палестину в 1820-1821 гг. Маршрут Кира Бронникова до Иерусалима пролегал через Одессу, Царьград, Яффу и Рамлу.

Еще до прибытия Бронникова в порт Яффа туда был командирован из русской дипломатической миссии в Константинополе на место постоянной службы первый российский вице-консул в Яффе Георгий Мострас (1820-† 1838 гг.). В сентябре 1820 г. Мострас получил от российского посланника в Царьграде два рекомендательных письма на имя Бронникова и его спутника отставного лейб-гвардии конного полка поручика Егора Бессаровича, которым вице-консул предоставил кавваса (араб. стража, охранника) и говорящего по-османски русского слугу. Примечательно, что Бронников был чуть ли не первым паломников, который застал и описал начальный период антиосманского восстания греков. Сразу после Пасхи в Иерусалиме он почуял что-то неладное и с помощью российского консула спешно добрался до Яффы, чтобы продолжить свое паломничество. Простившись с Мострасом, Бронников отчалил на корабле на святую гору Афон. На борту с русским богомольцем были греки, болгары, молдаване и русские с Афона. К пассажирам присоединились и турки, но, услышав «неприятные слухи, убоявшись, на наемных лодках уехали на Родос». Еще перед отплытием Кира Бронникова на Афон Мострас предусмотрительно выписал ему консульское свидетельство на греческом языке за своей подписью и печатью. Бывший с вице-консулом поручик Бессарович, со своей стороны, дал Бронникову «для руководства» выписку на случай, «ежели из Афонской горы в Россию через Константинополь ехать будет не можно». Бессарович советовал своему бывшему спутнику по паломничеству следовать через Ионические острова в Морею, а оттуда - в Австрию. Тем не менее, путешественники продолжили свое паломничество, зайдя на о-ва Родос, Патмос, Хиос, Ипсар. Только на Ипсаре пассажиры узнали о вспыхнувшем на Пасху в Царьграде греческом восстании, в результате которого Константинопольский патриарх Григорий V был в тот же день, 10 апреля, «умерщвлен поносною смертию», будучи повешенным османами во всем праздничном патриаршем облачении на воротах своей резиденции.

Причалив к афонскому берегу, русские поклонники сумели посетить практически все двадцать монастырей, включая монастырь св. Пантелеимона («прежде бывший Русский», замечает Бронников), которым тогда владели греки, а также русский скит святого пророка Илии. По сведениям Кира Бронникова, в нем подвизалось братии до сорока человек. Все они были российскими подданными из черноморских, донских и частично малороссийских казаков. В афонском монастыре Дионисиата Кир Бронников вручил игумену монастыря письма, которые были переданы ему с этой целью в Москве. Несмотря на все уговоры погостить в монастыре, Бронников отвечал, что не намерен долго оставаться на Святой горе. Тогда игумен рекомендовал русскому гостю возвращаться в Россию, минуя Константинополь, поскольку сам был на Пасху в османской столице и видел все, что там происходило.

Сообщая о Ватопедском монастыре, Бронников описывает чашу, которая, по заверениям тамошних насельников, находилась в руках Спасителя во время Тайной Вечери. Здесь наш поклонник попутно замечает об упоминании сей чаши своим знаменитым предшественником Василием Григоровичем-Барским. Посетив все двадцать святогорских монастырей и скитов, Кир Бронников заключает, что в них пребывают представители «разных нардов»: греки, болгары, сербы, молдаване и россияне. Всего около 15 тысяч человек, «но верного счета и сами отцы не знают, потому что у них одни за сбором милостыни из монастырей посылаются, другие с собранным в монастыри возвращаются, а иные без спросу по своему желанию из Святой горы в другие места жить переходят, а некоторые вновь приходят». В своем «Путешествии» Бронников искренне сокрушается, что «по причине смутных обстоятельств» не мог вернуться в Россию через Царьград, а должен был ехать через Австро-Венгрию. Предвидя значительные расходы на обратном пути, он сожалел, что по этой причине во всех афонских монастырях жертвовал «очень немного». Правда, при этом он отмечает, что святогорские монахи и «этим скромным пожертвованиям оставались весьма довольны», принимая с благодарностью и не выказывая ни малейшего неудовольствия по этому поводу. Более того, Кир Бронников был приятно удивлен, что «за сие…малое подаяние» снабжали его на дорогу вином, хлебом, маслинами и рыбой», как того требовало святогорское гостеприимство.

Посещая и описывая монастыри, Бронников заметил и «великое беспокойство между всеми жителями Горы». Каждый день в Карее (совете депутатов афонских монастырей. - М.Я.) собирались определенные на то представители, или «первенствующие монахи» и решили, какие было необходимо принять меры для предотвращения грозящей им от османских властей беды. В карее для обороны Афона набирали из монастырей крепких и молодых монахов и "бельцов" (представители белого духовенства. - М.Я.), распределяли пушки, ружья, порох и копья. Во всех монастырских кузницах, токарнях вновь приступили к изготовлению разных военных орудий. У Солунского перешейка, при узком проходе в гору поставили усиленный вооруженный караул с пушками снарядами, благословив защитников употреблять любую пищу. Все на Афоне, по свидетельству Бронникова, «ежечасно ожидая турок, день и ночь трепетали». 5 июня 1821 г. архимандрит Иверского монастыря Кирилл и отец Сильвестр разыскали по просьбе Кира Бронникова знакомого владельца судна из греков, чтобы тот перевез 13 русских поклонников с Афона на греческий остров Скопелос, находившийся на расстоянии 70 миль от Святой горы за общую плату в 200 левов. В тот же день разнеслась молва о разгроме сельскими жителями-греками трехсот турок, шедших на Афон. Вскоре донесся слух, что из Фессалоник, столицы Солунского пашалыка, выдвинулось прямо на Афон османское войско численностью до двух тысяч человек и уже находилось в четырех часах от Святой горы Афон. На своем пути они сжигали греческие села и деревни. Спасаясь от турок, женщины, для которых вход на Афон был категорически запрещен, укрылись «внутрь Горы». 9 июня (21 июня по нов. ст.) владелец судна получил от монашеского правления в Карее святогорское свидетельство о том, что греческий корабельщик везет до о-ва Скопелоса возвращающихся в Россию из Иерусалима русских поклонников, посетивших все афонские монастыри. Кир Бронников простился с игуменом и братией Иверского монастыря, которые на его Синайском поклонническом свидетельстве поставили подпись со скитскою печатью. Три дня спустя судно с русскими богомольцами отчалило от Афона. От бедных беглецов-греков с попутного корабля они узнали о том, что в Османской империи на всех островах началось «толикое возмущение, или междоусобие», в ходе которого турки без всякой пощады резали греков, а в других местах греки резали турок: «где более турок, там и власть их; а где усиливались греки, там истребляемы были турки». На другой день, 13 июня, поклонники прибыли на о-в Скопелос. Далее они причалили к о-ву Идра. 11 августа наши странники вошли в Триестскую гавань, где встретились с группой беженцев из 60-ти человек под предводительством консула Мостраса, который из-за угрозы жизням русских поклонников и своей жизни был вынужден спешно покинуть Яффу, оставив в ней свою семью.

В Москву Кир Бронников вернулся лишь 15 ноября 1821 г., а через три года в свет вышла его книга путешествий ко святым местам. Уникальность этого труда заключается в том, что помимо подробного описания достопримечательностей и святых мест Палестины и Афона, в ней описываются обычаи и нравы местных жителей и османских властей. Следует учесть, что описываемые автором события происходили на его глазах или записывались со слов свидетелей драматического периода в истории Османской империи в самом начале греческого восстания. Но, несмотря на информацию о начале антиосманских выступлений и карательных операций против православного греческого населения, русские паломники предпочли завершить паломнический осмотр святой горы Афон, где их жизни угрожала смертельная опасность.

Описания Василия Григоровича-Барского и Кира Бронникова, написанные авторами в жанре путевых и дневниковых заметок, стали логическим продолжением и развитием традиции русского паломничества на Святую землю Палестины и Афона, вызывавшие огромный интерес не только у читателей XVIII, XIX веков, но и у современных читателей.

Михаил Ильич Якушев, кандидат исторических наук

Для слушателей старше 16 лет.

Гость программы - Михаил Ильич Якушев, первый вице-президент Фонда Андрея Первозванного и Центра национальной славы России.

Ведущий - Игорь Панарин.

Панарин: Здравствуйте, уважаемые радиослушатели! У меня в гостях человек легендарной судьбы, который прошел дипломатическую школу. Сейчас он занимается подъемом российской истории, российской государственности - это Михаил Ильич Якушев, первый вице-президент Центра национальной славы России. Здравствуйте, Михаил Ильич!

Якушев: Добрый день!

Панарин: Представитель Центра национальной славы впервые в этой студии. Что это за организация? Для каких целей она предназначена?

Якушев: Исторически так получилось, что в этом году Фонду Андрея Первозванного исполняется 20 лет.

Панарин: Определенное событие.

Якушев: В 1992 году была создана эта общественная нерелигиозная неправительственная организация, которая взяла имя святого апостола Андрея Первозванного. Много создавалось фондов и до, и после, которые тоже носили имена святых. Но здесь надо выделить особенность: создание было связано прежде всего с распадом Советского Союза.

Панарин: Фактически этот распад, крах, слом позволил попытаться создать какую-то структуру, которая бы заполнила образовавшийся вакуум?

Якушев: Я думаю, что когда в 1992 году создавался этот фонд (создавал его Александр Мельник), никто не мог предположить, что впоследствии будет такая динамика.

Панарин: Позитивная динамика, я бы сказал.

Якушев: Да. В уставе было записано, что должно быть укрепление духовных основ российского общества.

Панарин: Ключ - именно духовная составляющая развития общества. Это было очень важно в те тяжелейшие годы.

Якушев: Интересно, что когда организация предлагала свои программы в 2003 году (принесение стопы Андрея Первозванного), это было диво дивное. С Афона привезена общехристианская святыня - стопа Андрея Первозванного из русского Свято-Пантелеимонова монастыря, и тогда клирики Русской православной церкви были потрясены. Для нас, мирян, это тоже было потрясением, поскольку практики принесения в Советском Союзе не было, она была еще в Российской империи.

Панарин: Это было продолжение традиций дореволюционной России? Преемственность, взаимосвязь.

Якушев: Не должно быть разрыва. Советский Союз - это продолжатель Российской империи. И его распад не должен наносить урон, который, к сожалению, был нанесен и продолжает наноситься до сих пор.

Одной организации оказалось мало. Главой попечительского совета тогда был Егор Семенович Строев, а в 2001 году в истории нашего фонда произошло знаменательного событие, самое значимое в начале XXI века. Председателем попечительского совета стал Владимир Иванович Якунин.

Панарин: Он возглавляет уже 11 лет. Из этого фонда родился и ваш центр.

Якушев: Я часто шучу, говоря: как из Гоголевской «Шинели» вырастает Центр национальной славы. Тогда я еще был на дипломатической службе, а вскоре стал чиновником федерального значения и не знал ничего об этих организациях. Когда пришли приглашать меня на первую встречу в 2003 году, на Мировой общественный форум «Диалог цивилизаций», мне были неизвестны ни Фонд Андрея Первозванного, ни Центр национальной славы.

Панарин: Эта динамика стала позитивной, и Родос десятый раз встретил гостей со всего мира. Прежде, чем вернемся к этой теме, я хотел сказать, что неслучайно назвал вас легендарной фигурой: именно Михаил Ильич Якушев - тот человек, который ежегодно доставляет в Россию огонь со Святой земли. Так ведь? Вы этим занимаетесь уже много лет?..

Елена Зелинская: Здравствуйте, уважаемые телезрители! Меня зовут Елена Зелинская. В эфире программа «В поисках смысла». И сегодня у меня в гостях Михаил Якушев, первый вице-президент фонда Андрея Первозванного и Центра национальной Славы России. Здравствуйте, Михаил Ильич!

Михаил Якушев: Здравствуйте, Елена Константиновна.

Елена Зелинская: Михаил Ильич, я знаю, что вы большой любитель сидеть в социальных сетях, и я тоже, прямо скажем, иногда не вылезаю оттуда, может, даже с перебором. И каждый раз я вижу, как вы путешествуете из одного замечательного города в другой. То у меня появляется фотография – Михаил Ильич на Афоне, то у меня фотография – Михаил Ильич в Афинах. А вот последние фотографии, я заметила, уже пришли из Иерусалима. У меня к Вам сразу возник вопрос. Вы путешественник, любитель-путешественник, или что-то другое тянет Вас в эти, святые для многих нас места?

Михаил Якушев: Начнем с того, что любой человек, который посещает святые места, раньше он все-таки назывался не, как сейчас принято, паломник, а поклонник. Поклонник святым местам. Это было всегда – поклонники, поклонничество, паломничество.

Елена Зелинская: От слова «поклон»?

Михаил Якушев: Да, поклонение именно святым местам. Хождение – «хожение» еще раньше. Это были такие ходоки-странники.

Елена Зелинская: Пешеходец.

Михаил Якушев: Пешеходец. И все это обозначало богомольца, русского богомольца. И не только русских, потому что до русских богомольцев на Святую землю ходили христиане, которые раньше принимали веру Христову. Традиция паломничества имеет глубокие корни именно по тем самым городам, которые Вы уже указали. Плюс еще, конечно, Константинополь, Царьград. Уже с этого места для паломников начиналась Святая земля.

Даже Форос, который нам известен по неприятной для нас всех трагической истории распада великой державы, империи, это место – самая крайняя точка, близкая точка к Святой земле, к Константинополю. Данилевский выбирал специальное место, где быть похороненным, потому что он христианин, православный, он хотел быть, как можно ближе к Святой земле, а это – прямая черта, линия – и Константинополь, уже Святая земля. Поэтому, когда под этим уклоном Вы посмотрите, что произошло и с нашей державой, с нашей империей, то вы понимаете, что это большой трагический смысл несет для богомольцев, которые протаптывали вот этот путь до Крыма, а там, дальше уже следовали на кораблях.

Елена Зелинская: Вы протоптали лично для себя дорогу в Иерусалим. Наверное, там были сейчас не первый раз, надеюсь, конечно, что не последний. Вообще, посещение Святой земли для любого человека – это, наверное, потрясение, это событие в жизни. Ездить туда с такой регулярностью, как Вы, это, наверное, вообще, может поменять всю жизнь, взгляды и мировоззрение? Я, например, хорошо знаю, что ваш фонд… Даже точнее так сказать, благодаря Вашему фонду, мы здесь, русские православные христиане, получаем ежегодно возможность коснуться одного из самых великих чудес – это огонь, который сходит в храме. Это благодаря Вашему фонду, так ведь, происходит?

Михаил Якушев: Благодаря двум благословениям – Патриарха Иерусалимского и всея Палестины и Патриарха Московского и всея Руси. Это два благословения, когда они есть, они есть – тогда происходит то, что происходит.

Елена Зелинская: Михаил Ильич, все-таки такое близкое прикосновение к Святой земле, к таким великим чудесам, оно ведь как-то, наверное, повлияло на Вашу жизнь?

Михаил Якушев: Несомненно. Вы знаете… Кто бы сказал, что, допустим, лет 20 назад, что сложится так судьба, что я оставлю государеву службу, дипломатическую службу и перейду в этот фонд.

Елена Зелинская: Вы дипломат по образованию?

Михаил Якушев: По образованию я историк-востоковед, османист и арабист. Не дипломат. А так получилось, что я перешел работать в фонд Андрея Первозванного. А уставные задачи этой организации, которая возникла в 1992, году после распада Советского Союза, – укрепление духовных основ нашего общества. Центр национальной Славы, десятилетие которого мы отметили в прошлом году – это организация, направленная на содействие укреплению основ Российской государственности. И в целом, вкупе, эти две организации работают, прежде всего, помогают общественности, церковным институтам, и, конечно, государевым мужам в реализации тех задач, которые стоят перед нашей страной, перед нашим обществом.

Елена Зелинская: Это Вы, конечно, так замахнулись. А вопрос мой был более точно направлен. На Вашу собственную, личную жизнь, на ваше состояние духа вашего как вот эта близость ко всему повлияла?

Михаил Якушев: Повлияла таким образом, что даже объяснить трудно, почему я сделал выбор в пользу того, чтобы перейти работать в эти организации, которые занимаются делом, которое вы уже обозначили. Делая это, мы понимаем, что… Трудно объяснить, почему так произошло.

Действительно, когда становишься сопряженным с духовной темой, то она раскрывает тебя, она затягивает тебя, и ты не можешь узнать себя вчерашнего, позавчерашнего. Потом ты чувствуешь, особенно после посещения святых мест, ты приезжаешь, тебе говорят: «Слушайте, от Вас какая-то энергетика исходит, еще что-то». И ты сам понимаешь, что имеют в виду люди, потому что ты приезжаешь, допустим, с Афона, с Иерусалима, светятся глаза, улыбка. Чувство злобы становится каким-то непонятным.

На Афоне, вообще, если вы с черствым сердцем приезжаете туда, от Уранополиса на лодочке отталкиваетесь, идете полчаса на моторной лодке, а потом ступаете, и уже ваши все обиды уходят, их нет. Это чудо, которое объяснить невозможно. Может быть, психолог скажет, объяснит это по-латыни, законодательно, может быть, как-то профессионально, но человек меняется. Когда ты занимаешься, то, что вы сказали, путешествия, странствия по этим святым местам, где…

Почему они святые? Они связаны или с земной жизнью Христа, или с земной жизнью Его учеников, или Богородицы. Мы берем здесь Афины, апостола Павла вспоминаем, прежде всего. Мы берем здесь Афон, Богородицу. Берем те города, куда пошли апостолы. Идешь когда по стопам святых – не только апостолов, но и богомольцев. Если взять, например, по стопам игумена Даниила, уже 905 лет тому назад, он совершил паломничество и описал это. Описал с такой точностью, что он фактически может посрамить плохо подготовленного гида в Израиле, который не читал работы игумена Даниила.

Елена Зелинская: Знаете, Михаил Ильич, я с огромным интересом прочитала записки пешеходца Василия Барского, который, это тоже, наверное, уже 300 лет тому…

Михаил Якушев: Это с 1727 по 1743 год.

Елена Зелинская: Сколько уже столетий.

Михаил Якушев: Двадцать три года проходил. Это после Петра I, но в результате этих константинопольских трактатов, где было описано беспрепятственное хожение русских богомольцев в Иерусалим, Василий Григорович, по кличке, по прозвищу Барский, он посещал город Бари, он вошел в историю.

Елена Зелинская: Представляете, пешком прошел, в отличие от нас, которые летают на самолетах в паломничество. Пешком прошел.

Михаил Якушев: Он исходил Италию.

Елена Зелинская: С больной ногой причем.

Михаил Якушев: Будучи не раз избиенным до полусмерти, ограбленным, в него стреляли, чудесным образом он остался жив. Принял монашеский постриг от рук Антиохийского Патриарха. Знал Патриарха Антиохийского, Иерусалимского, встречался с Александрийским. Уникальный был человек. Стал монахом. И вернулся домой на родину.

Елена Зелинская: Знаете, и похоронен в Киеве. Что меня там более всего поразило, эти свои записи он сопровождал рисунками. И рисунки эти, они не художественного характера. Он зарисовывал то, что он видел во время своих путешествий, в том числе, и храмы. Меня особенно поразил рисунок Екатерининского монастыря, который находится прямо у подножия горы Синай. И там полностью нарисован не только сам монастырь, но и расположение, планировка комнат внутри и отдельно трапезная, где прямо столы, стулья, как это все было расположено.

Знаете, что самое любопытное? Что я разговаривала со специалистами, и они мне такую интересную вещь сообщили, что он ведь рисовал без специальных инструментов. Это же какой был год. Он рисовал, как бы на глаз, все это замерял на глаз, и так далее. Так вот, все пропорции, все соотношения высоты, длины, объема – все абсолютно в точности совпадает с теми измерениями, которые делают уже современные архитекторы-исследователи всех этих зданий. Вот, что любопытно. Значит, с каким огромным талантом был человек, кроме всего прочего.

Михаил Якушев: Известен при дворе Государыни Императрицы Елизаветы Петровны.

Елена Зелинская: И, наверное, рвение, все-таки несравнимое с нашим.

Михаил Якушев: Да, абсолютно. Вы знаете, когда на Афоне первый раз он пришел, к нему отнеслись с прохладой старцы. В общем, как бы, потому, что он в Бари побывал, латинской ереси, небось, нахватался. В общем, не приняли его.

А когда он уже пришел уже после того, как на него обратила внимание Елизавета Петровна, и бумагу послала как раз нашему посланнику Вишнякову в Царьграде, и он просил его остаться, стать его фактически батюшкой посольской церкви, он отказался. Он сделал все, чтобы опять уехать на Афон. И когда он уже приехал на Афон, то старцы уже принимали его совсем по-другому.

Надо сказать, что он не стал напоминать им, как… Но в записях своих он это отметил, то есть, как поменялось к нему отношение, когда он стал более известным. Но он не испортился, ему голову не снесло. Это настоящий был путешественник, странник, и, по мнению, византиниста Лебедева в конце XIX века – начале XX века, который написал, что ни у греков, ни у кого, ни у сербов, ни у болгар нет нашего Барского Василия Григоровича. Потому что такой труд, который он создал, описал, как он мог это носить, будучи не раз подвергаемый ограблениям.

Елена Зелинская: Вот я Вам еще добавлю, чтобы эту замечательную историю завершить такой точкой. Он, как Вы верно подметили, не испортился, но мы оказались неблагодарными. И могила Василия Григоровича-Барского находится в небрежении в полном в Киеве, и пока ни у кого еще не дошли руки до…

Михаил Якушев: Киево-Печерская Лавра рядышком.

Елена Зелинская: Да-да, рядом Киево-Печерская Лавра. А могила заброшенная. И известно, где находится. Я прямо в эфире, пользуясь случаем, обращаюсь к Вам, как к представителю фонда. Давайте все-таки как-то найдем тех, кого это заинтересует. И память такого замечательного путешественника, писателя, художника и просто, на мой взгляд, святого человека в каком-то смысле должна почитаться как-то по-другому.

Михаил Якушев: Я, пользуясь случаем, попробую сказать. Что значит, смекалка богомольца, монаха. На Пасху идет в Иерусалим человек, его грабят прямо под Иерусалимом. Очень хотел встретить Пасху в Иерусалиме, на огонь посмотреть. Это традиция. Пасха – это главное событие любого богомольца, на это тратились годы. Его избивают в очередной раз очень сильно и донага раздевают. У него была богатая одежда, как ему казалось. И, Вы знаете, что бы в этой ситуации делали мы? Вот задайте этот вопрос каждому из нас. Этот человек прикинулся юродивым, и его пропустили без всякой пошлины. Настолько тяга была дойти в Иерусалим, где он уже был неоднократно. Дойти, помолиться и, в общем, быть на Пасху.

Елена Зелинская: Как Вы оказались первый раз в Иерусалиме?

Михаил Якушев: Первый раз в Иерусалиме. Я даже пытаюсь вспомнить. Сейчас скажу. Это было в декабрьские дни 1994 года. Тогда меня послали первым секретарем работать в наше посольство в Тель-Авиве, и я с 15 ноября 94-го года по 30 мая 99-го года служил дипломатом в нашем посольстве. И занимался по роду службы. Это моя нагрузка была – связи с Иерусалимским Патриархатом. Но эта нагрузка стала моим любимым делом. Тогда еще был Патриарх Диодор, кстати, кавалер международной премии Андрея Первозванного «За Веру и Верность» – Диодор I. Это был первый. В этом году я уже пять раз побывал в Иерусалиме. В год я бываю приблизительно 5-6 раз.

Елена Зелинская: Михаил Ильич, понятно, что Вы приезжаете по важным делам, про которые я Вас сейчас расспрошу. Но обычный человек, который приезжает, паломник, паломником, поклонником приезжает на Святую землю, не как турист, а хочет именно пройти путь настоящего паломника, какие там у него для этого есть возможности. Его там встретят, ему там помогут? Как это все сейчас выглядит?

Михаил Якушев: Сейчас это особенно в последнее время, особенно после празднования 1000-летия Крещения Руси, еще при Патриархе Пимене, и уже восшествия на патриарший престол Патриарха Алексия, после его исторического паломничества в 1991 году и 1997 году, и в последующих годах, надо сказать, что сейчас, с начала 90-х годов с приездом, как раз, Патриарха, приехала и матушка Георгия, которая до сих пор возглавляет сейчас женский Горненский монастырь, но служит при Русской Духовной Миссии.

Русская Духовная Миссия – история ее берет свое начало с посещения Святой земли Порфирием Успенским. Еще, как бы под видом паломника, от Синода и от МИДа ехал туда в 1843 году и до… Где-то около года пробыл там, и потом, в 47-м году был послан Государем Императором уже во главе Русской Духовной Миссии более открыто. Но все понимали, что Синод все-таки, это как бы министерство в правительстве Российской империи, его принимали за официально лицо. До начала Крымской войны он сидел в Иерусалиме. И даже после начала Крымской войны, когда флаг уже спустили государственный, он еще оставался, пока французский консул на него обратил внимание османов, что представитель Российского правительства, с коим у османской Порты военные действия.

В общем, ему пришлось покинуть это место. Русская Духовная Миссия потом, после Крымской войны, восстанавливается, и она начинает действовать и продолжает до Первой мировой войны, когда опять спускаем флаг, и миссию, и московские русские постройки оккупируют османы, потом немцы, а потом пришли британцы.

18-й год – раскол у нас происходит, как бы конфликт в Церкви, потому что не все признают вот эту власть большевиков. И Зарубежная Церковь в Карловцах в Сербии принимает решение… Церковь распадается на две части фактически. Контакты поддерживались, но евхаристическое и молитвенное общение прекратилось с тех пор. И теперь вот эта гражданская война, и после революции распря – я вас приглашаю…

В 2007 году, вернее, даже пораньше, в 2004 году, когда фонд инициировал принесение честных мощей Великой княгини Елисаветы Федоровны и инокини Варвары (2004-2005 годы). Как только мы принесли из Иерусалима частицы мощей, в конце июля, в августе Святейший Патриарх на архиерейском Синоде своим постановлением принял решение о восстановлении молитвенного общения с Зарубежной Церковью. Уже можно было молиться, в одной церкви находясь, зарубежным представителям и Московской Патриархии.

Елена Зелинская: Да, я это время хорошо помню. У меня так сложилось, что я оказалась в последние годы перед этим событием, величайшим, я бы даже сказала, событием, я оказалась как раз в Иерусалиме, и мы зашли в храм – Вы сейчас назовете мне его – и так…

Михаил Якушев: Храм Воскресения Христова, да? Главный храм.

Елена Зелинская: Нет-нет. Нет, не в главный храм.

Михаил Якушев: Есть монастырь Марии Магдалины на Елеонской горе.

Елена Зелинская: Да-да. И вот как раз на Елеонской горе в монастырь Марии Магдалины мы зашли, и так попереминались, постояли. Это же все-таки святыня, общая для нас всех, а вот это ощущение неловкости, что ты не понимаешь, как себя вести там, я его запомнила, это чувство. И, конечно, считаю величайшим событием, что теперь это ушло в прошлое, и мы можем спокойно… Мне еще не привелось заехать туда, но, если когда-нибудь, Бог даст, окажусь, то уже зайду совсем с другим чувством в храм Марии Магдалины.

Михаил Якушев: Потому что в 2007 году, 17 мая 2007 был подписан акт в храме Христа Спасителя двумя представителями – Патриарх Московский и всея Руси и предстоятель, первый иерарх Зарубежной Церкви, митрополит Лавр, подписали акт о каноническом общении. Теперь не только молитвенно могли молиться в одном храме представители Зарубежной Церкви и Московского Патриархата, но и из чаши причащаться. То есть это восстановлено евхаристическое общение, то есть это фактически высшая форма единения. То есть опять Русская Православная Церковь стала единым организмом. Дай бог, сейчас, когда приезжают паломники, поклонники на Святую землю, Русская Духовная Миссия продолжается ее действие.

Елена Зелинская: Как она выглядит? Что, собственно, из чего она состоит? Что такое Русская Духовная Миссия?

Михаил Якушев: Русская Духовная Миссия – это большая территория, которая находится на историческом месте. Там в 67-м году и 70-м году нашей эры размещались легионы римского императора Тита, даже еще будущего императора, он сын был императора Веспасиана. Он брал Иерусалим как раз аккурат с этого места. Когда в османскую эпоху, там было место, назывался Майдан – выступ площадный, там проходили парады османских войск, и оттуда уходили войска на войну, с Россией в том числе.

После Крымской войны было обещание султана подарить кусок земли на этом месте. И он дарит где-то одну треть этого участка. Две трети было куплено на деньги русского правительства по указу Александра II и, в общем, уже этот кусок, где русские постройки, там возник комплекс зданий, зданий генконсульства, Троицкого собора, Елизаветинского подворья, Русской Духовной Миссии, больницы, госпиталя. Русская Духовная Миссия как раз до 48-го года существовала там. Но с 21-го года там…

Елена Зелинская: Вы так опускаете первые две цифры, что я уже сбиваюсь. Потом перескакиваете к императору Титу, там у нас 67-й год. Потом вдруг здесь мелькает 48-й год. Какой год вы имеете в виду конкретно?

Михаил Якушев: Извините меня, Христа ради, потому что действительно надо называть.

Елена Зелинская: Да, надо называть.

Михаил Якушев: Тит – это, конечно, первый век нашей эры. Русская Духовная Миссия – это вторая половина XIX века, когда разрастаются русские постройки, что называется Москобией, Московией. Там Троицкий собор, есть здание Русской Духовной Миссии. К сожалению, в 64-м году часть…

Елена Зелинская: Тысяча…

Михаил Якушев: С 1964 года, буквально за две недели до того, как был смещен Хрущев, по его инициативе и при его поддержке был продан ряд объектов русской недвижимости. К сожалению, это происходило, когда была борьба, опять же, с начала 60-х годов XX столетия против Русской Православной Церкви. Мы очень много, конечно, потеряли из наследия русских. Даже скажу, Русского государства – тут и Романовы, тут и богомольцы, которые платили большие деньги, чтобы покупать участки и завещать их Императорскому Православному Палестинскому обществу или переписывались они на великого князя Сергея Александровича, мужа великой княгини Елизаветы Федоровны, как раз брата Александра III и дядю Николая II, председателя Императорского Палестинского Православного общества.

Это Русская Духовная Миссия и была призвана отстаивать интересы русских богомольцев, потому что в начале XIX века, когда приезжали наши пешеходцы, они сталкивались с греками, которые их принимали, и не всегда могли исповедовать их на русском языке.

А богомольцы были, по большей мере, неграмотные. Были крепостные. Представляете, допустим, граф Шереметьев своему крестьянину Киру Бронникову выправляет паспорт, дает денег, посылает его, пишет послу Строганову, чтобы принял его, дал необходимые бумаги – вот такая была забота о подвиге паломническом, чтобы помолиться не только о себе, но, прежде всего, о властях, и о барине. В общем, такая была традиция: любой человек, который идет молиться, он может молиться за своего господина, хозяина, если он крепостной, за всех своих близких, знакомых, за всю деревню, за всю волость, может быть. Потому что это подвиг, который он знает, что он несет, и должен выполнить, исполнить до конца, особенно, если по завещанию. Поэтому Русская духовная миссия и потом, когда будучи уже учрежденной, помогала создавать паломнические маршруты, чтобы русский человек почувствовал себя там, как дома. И так оно и получилось. Русская Палестина – это конец второй половины XIX века. И сейчас никого этим словом – Русская Палестина не удивишь.

Елена Зелинская: Михаил Ильич, за последние 20 лет, наверное… Вы не 20 лет там работаете, но знаете всю эту историю, наверное. Произошли изменения, удалось что-то вернуть, восстановить из утерянного за годы советской власти?

Михаил Якушев: Слава Богу, я тогда еще был дипломатом и занимался вопросами российской недвижимости. Нам удалось в 96-м к приезду Евгения Васильевича Примакова в октябре получить бумагу в МИДе о перерегистрации с советской недвижимости на российскую, потому что распад Советского Союза – опять удар. Это претензии Украины, прежде всего, на часть вот этой церковной недвижимости. В общем, израильтяне тоже долго думали, как нам быть, и прочее, прочее.

Здесь помогла позиция и Ясира Арафата, который в поддержку выступил категорически за Московский Патриархат. Может быть, даже слишком круто взял, потому что у него был спор со своей супругой Сухой по этому вопросу, потому что он встал на поддержку позиции Патриарха Алексия. А потом вот эту рану, которая была, она кровоточила, конечно, я говорю о середине 90-х годов. Слава Богу, там она была уврачевана тем, что великая княгиня и здесь постаралась, для того чтобы мы поняли, что нам необходимо уврачевать те раны, нанесенные, прежде всего, революцией и гражданской войной.

Потому что сейчас приближается дата – 100-летие Первой мировой войны, и потери Русской Палестины в ее полноте – это как раз результат событий и ошибок русского правительства.

Елена Зелинская: Советского правительства.

Михаил Якушев: Русского даже правительства, царского правительства. Потому что не очень хорошо еще исследованы документы, как мы оказались втянуты в Первую мировую войну, что мы ожидали. А эти документы архивные, они существуют. И мы в 2010 году провели исторический поход с потомками тех людей, которые уходили из Крыма в 1920-21 годах. И тогда на борту после жарких дебатов мы приняли документ «Никогда более», где признали, что ответственность всех сословий Российской империи за произошедшее – за революцию, за гражданскую войну.

Это очень важно знать, для того чтобы понять, что же с нами произошло. Потому что мы сейчас все проблемы, которые стоят у нас в демографическом, в духовном отношении, в моральном отношении, в политическом отношении – во многом истоки лежат в тех далеких годах, которые, вроде бы, казалось в Первую мировую войну.

Елена Зелинская: Я, будь с Вами на борту в тот день, конечно, присоединилась бы к этому документу, поскольку это соответствует и моим представлениям о тех катастрофических событиях, за единственным исключением. Я совершенно исключаю из списка виноватых русскую армию, потому что и офицеры Российской империи, и солдаты они и Великой войне показали себя, наверное, с самой лучшей возможной стороны.

Михаил Якушев: Великая – это имеется в виду…

Елена Зелинская: Первая мировая война.

Михаил Якушев: Первая мировая война – Великая, действительно, война.

Елена Зелинская: Да.

Михаил Якушев: Вы знаете, я хотел бы сказать, что на этом корабле у нас произошло знакомство двух людей: сын Александра Александровича, князя Трубецкого, Владимир познакомился с девушкой с Аленой Велитовской…

Это результат простой, казалось бы, акции, которая была направлена на уврачевание тех ран, которые были нанесены вот теми трагическими событиями. Когда мы говорим о Святой земле, то, конечно, было бы очень хорошо представлять эту Ойкумену как единое целое, как Золотое Руно. Действительно, Святая земля, Палестина, она в средние века в Европе обозначалась как Золотое Руно, золото на карте. А все, что вокруг, могло быть зеленым, синим. Но Святая земля – это золото, поэтому… Иерусалим же не был никогда ничьей столицей, кроме как сейчас Израиль провозгласил в 1980 году. А так эта была… Это провинция была. Кто завоевывал эти территории, тот и…

Елена Зелинская: Михаил Ильич, Русская миссия находится в Иерусалиме. Но, кроме Иерусалима там весь Израиль практически, так или иначе, соотносится с тем, что Вы говорите, со Святой землей.

Михаил Якушев: Вся историческая Палестина еще больше можно взять.

Елена Зелинская: Да. Давайте поговорим и о других местах, например, Вифлеем. Там Русская миссия имеет какое-то отношение к этому городу?

Михаил Якушев: Да. Вифлеем – это город, который административно подчинялся Иерусалиму. Это был Иерусалимский округ всегда. Находится в 8-10 километрах, деревушка, деревенька. И по воскресеньям православное арабское население ходило пешком на молебен, это было в норме, даже не все могли.

Елена Зелинская: Михаил Ильич, когда мне довелось, я один раз была на Святой земле, там, где мне довелось оказаться, я хорошо помню, что мы поехали в Вифлеем, и нам пришлось пересекать блок-посты, нас останавливали. Там стояли девушки с автоматами очень симпатичные. И хотя доброжелательно, но, тем не менее, ощущение было настороженное, невеселое.

Михаил Якушев: Конечно, потому что в результате… Есть политика у государства Израиль – это отсечь арабов от Иерусалима. Сейчас вот эта стена, которая прошла, она отрезала Вифлеем. Если кто въезжает в Вифлеем, видит сначала – это бетонная стена, и проезжает эту стену.

Когда я был дипломатом, Вы не поверите, я в Газу из Тель-Авива ездил, меня даже израильские патрули не останавливали. А уже палестинские просто видели номера, и… И в Вифлееме была такая же ситуация. Это был 94-95-й год. Результат подписания соглашения 93-го года – Декларации о принципах в Вашингтоне. Мы тогда, российская делегация, были в Вашингтоне и видели, как на лужайке возле Белого дома подписывался этот документ.

Но, к сожалению, политика меняется. Нынешний премьер тогда очень отличился, очень жесткая позиция. И сейчас то, что Вы сказали, это результат чистой политики, потому что даже гробница Рахили, а это, как бы привязка к Вифлеему – «Плач Рахили раздается по Вифлеему» – это сейчас полностью забетонированное здание, которое относится к Израилю на территории Палестинской национальной администрации. И там уже не пускают ни христиан, ни мусульман, а это было святое место для представителей трех религий.

Поэтому есть доступ к храму Рождества Христова, именно там мы видим Рождественский собор, место в вертепе или в пещере Рождества Христова, видим звезду, место, где родился Христос в этом хлеву, потому что места в гостинице не хватило. Чуть пониже спускаемся – это место яслей Христовых.

Понимаете, когда мы говорим о празднике Рождества Христова, мы имеем в виду, прежде всего, эту радость, которую отмечают, в том числе, и палестинские власти. Когда была передана власть уже Палестинской национальной администрации, тогда это был Ясир Арафат, сейчас Абу Мазен, на каждое Рождество обязательно присутствует президент или глава Палестинской национальной администрации. Это уже такая сложившаяся традиция. Потому что даже власти… Большинство там, конечно, сейчас мусульман. Раньше, кстати, в Вифлееме население было подавляющее, 100% – это православные, в XIX веке, хотя бы в первой половине. Сейчас, к сожалению, вытесняется, выдавливается, эмигрирует православное население, христианское в целом население. Тяжелая очень ситуация. Но это святое место для России. Там есть русская гостиница, есть, слышен русский язык.

Елена Зелинская: Я там не останавливалась, но заходила. Видела эту гостиницу, да.

Михаил Якушев: Тех, кто будут в Вифлееме, я приглашаю остановиться там, потому что она очень красивая, хорошая и рядом как раз с местом рождества Христова. Повторяю, это всего лишь в 10 километрах от святаго града Иерусалима.

Елена Зелинская: Десятитысяч… даже не произнести. Десятитысячелетие!

Михаил Якушев: Яфа древняя и Иерихон – это города очень… Иерусалим не уступает. Там есть места, которые обязательны для посещения. Вчера мы были в Третьяковской галерее и видели картину «Христос в пустыне». Вот эту пустыню мы видим, и видим 40-дневную гору. 40-дневная гора Карантель. То есть «карантин» слово – 40 дней. Вот она получила это название, где лукавый трижды подступался к Спасителю после поста. Когда вы там бываете…

Мы были там много раз, мы были со Святейшим Патриархом в июне 1997 года, когда он благословил нас подняться наверх. Там закладывался русский храм. До сих пор основание на этой самой высокой горе. До 1914 года, до начала Первой мировой войны возводился русский храм, который был остановлен из-за вот этой трагической печальной войны. И мы говорили о Горненском монастыре. Матушка Георгия возглавляет Горненский монастырь тоже от Русской Духовной Миссии под Иерусалимом, сейчас это тоже Иерусалим стал. Там второй был храм, который начал строиться в 14-м году. Потолок уже не удалось поставить, до второго этажа.

После того исторического паломничества в июне 1997 года Патриарх Алексий благословил храм во имя всех Cвятых, в земле Российской просиявших. Он сейчас уже освещен Патриархом Кириллом. И большое было освящение. Было и малое освящение. Как бы вот эти связи с Первой мировой войной. Мы понимаем, что, воссоздав, вернее – построив, наконец, эту церковь, и освятив ее, тем самым мы как бы можем закрывать эту страничку.

Елена Зелинская: Как бы еще один узелок завязали, да?

Михаил Якушев: Господь и здесь говорит: надо, раз начали строить, надо восстанавливать.

Елена Зелинская: Если вернуться к этому русскому храму, к храму, который был заложен на Иерихонской горе. Там нет таких соображений – достроить и довести до ума?

Михаил Якушев: Наверное, дело будущего, потому что, слава Богу, основание это есть, но я знаю, что это самая высокая точка стратегическая. Израильтяне пользуются своими радарами, чтобы прослушивать, прослеживать, что там творится в иудейской пустыне. Но русские богомольцы всегда ходили в Иерихон, описывали эти места. Ходили на Мертвое море, которое тоже они описывали. Это, если идти пешком, то буквально часа 4-4,5 хорошей ходьбой. А так на машине – это 40-45 минут, и вы уже там, в Иерихоне. А направо пойдете, 400 метров ниже уровня моря, вы попадете на Мертвое море.

Конечно, Назарет – обязательно. Назарет – это город в верхней Галилее, который для всех христиан – это благая весть. Это Евангелие, греческое слово – благовест. Благая весть прозвучала там из уст архангела Гавриила Деве Марии. Обязательно надо побывать там, потому что дальше вы увидите и Галилейское море, где Спаситель Христос и встретил тех людей, которые и стали первыми его учениками – апостолами, которых он благословил на проповедь своего учения уже во всем мире.

И поминали мы сегодня Андрея Первозванного, он до Скандинавии дошел. Павел побывал в Афинах. Петр и Павел – в Риме. Апостол Марк – ответственный за крещение всей Африки.

Елена Зелинская: Какой-то у нас с Вами радостный хороший разговор получается.

Михаил Якушев: Представляете, миссии какие!

Елена Зелинская: Прямо просто от перечисления этих мест меняется даже настроение, ощущение от жизни.

Михаил Якушев: Тогда же не было самолетов, не было таких видов транспорта, люди ходили, проповедовали, объясняли. Причем люди, когда слышали эти глаголы, непонятные, то, если бы это был не апостол, а люди не от Бога…

Елена Зелинская: Вы не дошли до моего самого любимого, близкого сердцу города, Капернаума.

Михаил Якушев: Да, «горе тебе, Иерусалим, горе тебе, Вифсаида. И ты, Капернаум, до небес вознесшийся, до ада низвергнешься!» Капернаум – это удивительный город, это считается, что он, как сказал Спаситель: «До ада низвергнешься» – ушел под воду. И раскопки показывают, что действительно там был город, была и церковь, и синагога, и нашли даже баркас, который в иле сохранился очень в хорошем состоянии.

В том же месте гора Блаженств рядышком. Святые места – вы там чувствуете себя, конечно, под воздействием той одухотворенности и духовного воздействия радости, что вы находитесь там, куда стремились бы ваши предки, но они не смогли. Понимаете, нагрузка на вас – вы несете вот эти помыслы, грезы, которые были в сердцах ваших предков.

Вот на вас так это накладывает все, поэтому, естественно, вы будете поминать столько имен, сколько помните в своем роду. К сожалению, мы после нашей революции много не знаем. Но, кто знает третье, четвертое поколение – слава Богу. А так, если не знаешь 12-е поколение, 15-е. А на востоке знают. Понимаешь, конечно, что наша история в этом смысле трагична, что после братоубийственной войны, раскола русской армии, когда штыки братьев поворачивались друг против друга, вот мы с вами получили то, что мы с вами получили.

Елена Зелинская: Михаил Ильич, Вы так увлекательно рассказали нам про это путешествие, просто я, поскольку, как я уже сказала, один раз там была, я перед моими глазами проследила еще раз этот путь. Это я ездила как паломник. А Вы-то наверняка ездите не как паломник? Вы же ездите по делам туда?

Михаил Якушев: Нет. Я вас разочарую. Когда мы ехали туда с женой и с сыном как дипломаты, нам казалось, мы ехали туда, дипломаты, в командировку. Многие едут туристами туда. И мы едем туристами туда. Все туда едут – кто дипломатами, кто туристами, кто купцами, торговцами, но возвращаются все поклонниками. Происходит нечто такое с человеком, что начинает работать как бы генетический код, включается историческая память, и уже читаешь потом о Святой земле по возвращении, твоя стопочка, стопа уже ступала по этим местам, и восприятие совсем другое. И вас уже тянет. Это такая притягательная сила. Один раз побывать в Иерусалиме – это только начало. Поэтому…

Елена Зелинская: Тем не менее, сейчас мы перескочим с Вашего собственного ощущения к Вашим поездкам как представителя фонда Андрея Первозванного и национального Центра Славы. Все-таки способствует как-то развитию и Духовной Миссии, и тому, как там проводят время, и какую-то помощь паломникам оказывает Ваш фонд?

Михаил Якушев: Надо сказать, что, поскольку наша программа, главная программа года «Просите мира Иерусалиму» – она существует по благословению, как я сказал уже, двух Патриархов – Иерусалимского и Московского. А представительство нашего Патриархата является, как бы послом, начальник Русской духовной миссии в Иерусалиме, то, естественно, наш приезд туда становится частью нашей совместной работы. Потому что принимают богомольцев каждый год все больше и больше, особенно после отмены виз.

Елена Зелинская: Какие-то есть цифры? Как-то вы видите, сколько туда паломников ездят, именно паломников?

Михаил Якушев: Цифры я побоялся бы точно назвать. Месяцев шесть назад нам говорили в министерстве туризма, эти цифры впечатляют израильских наших коллег, потому что неслучайно все-таки отменили визы. Это было, оказывается, для них облегчением, и это выгодно. То, что легко можно попасть на Святую землю, и проблем не создается особо для израильтян. Они создают условия, для того чтобы беспрепятственно все-таки проходили эту границу безвизово.

Развитие паломнической инфраструктуры – мы постоянно приезжаем в Русскую Духовную Миссию, видим, как меняется она. Затраты большие на это идут – на прием паломников, поклонников. И вся программа… Ведь приезд в Иерусалим – это что? Это подготовка программы. Она идет на Пасху. Но, для того чтобы все произошло так, как происходит каждый год, и вы видите по телевизору прямую трансляцию, вот для этого необходимы рабочие поездки.

Елена Зелинская: Это Вы про огонь рассказываете. Но мы не только по телевизору это видим. Мы видим это и живыми глазами, потому что, как известно, вы доставляете этот огонь на самолете в Москву, и очень многие православные русские имеют возможность зажечь свою свечку именно от настоящего огня. Мне удалось это сделать даже в храме в Московской области, и огонь не совсем обжигал, не был он… Еще можно было поднести руку.

Михаил Якушев: Вы знаете, тут произошло то, что наша программа была направлена на восстановление духовной и исторической памяти. Игумен Даниил описывает, что он поставил лампаду за всю землю Русскую – за князей, за своих родичей, сородичей, и за себя потом, недостойного. Вот эта традиция была в поколениях у нас. И до игумена Даниила игумен Варлаам тоже был, выполнял ту же самую традицию. Даже, я думаю, до принятия крещения на Руси были уже первые христиане на Руси, она брали ту же самую традицию, которая развивалась тогда христианами других стран. Тогда еще не было церковного раскола, Великой Схизмы, и для нас те, которых мы называем католики, тогда были православные. Они такими были до 1054 года, до вот этого раскола.

Но эта традиция развивалась, как-то видоизменялась, но само наше движение, получается, что мы берем, мы не то, что копируем, мы эту традицию сохраняем. Потому что надо приехать, помолиться о мире в Иерусалиме и во всем мире вместе с Патриархом Иерусалимским и привет – вот эту благодать от брата, Иерусалимского Патриарха, привезти Патриарху Московскому.

Здесь связь Иерусалима с Москвой не только в движении, то благословение, которое мы получаем от Патриарха. Вместе с ним наш епископ окормляет по благословению Патриарха Московского нашу делегацию. Там очень много иностранцев. Польская делегация становится часто польской православной частью русской делегации. Они в облачении, у них очень похоже на русское церковное облачение, и… Греки, румыны, американцы, французы, православные – вы знаете, когда там стоите, спрашиваешь: «Ты кто, брат?» Человек принял православие год-два тому назад.

А когда сейчас я был у Патриарха Иерусалимского, я выходил от него, там группа лондонцев – русские люди, которые живут в Лондоне. Там у них приход. И благословил их епископ Елисей, тогда он был начальником Русской Духовной Миссии, когда я еще служил в Израиле дипломатом. В общем, я передал им привет, они говорят: «У нас есть новокрещеный». Англичанин, молодой парень, который был с ними. Только что с Иерусалима, то есть с реки Иордан он, в общем-то, принял Православие и тянется к русскому языку. В Англии, Великобритании, оказывается, Православие очень популярно. И члены парламента многие принимают Православие. Удивительные вещи, которые, может быть, мы не очень сильно пропагандируем, не знаю, надо ли это пропагандировать, но Православие стало популярно в западной Европе. Храмы католические закрываются – православные приходы приходят, или выкупаются.

Елена Зелинская: Раз уже зашел разговор на эту тему, я очень люблю Финляндию, часто там бываю. Много делала программ о жизни Финляндии, в том числе, конечно, о православии в Финляндии. Разговаривала очень много со священниками – и русскими, которые служат в Финляндии, и финнами. Они наблюдают ту же самую тенденцию. Дня не проходит, чтобы… Они мне такую цифру называли: дня не проходит, чтобы еще один финн не присоединился к Православию. Но там, где Православие есть, там оно и торжествует.

Михаил Якушев: Да, воистину.

Елена Зелинская: Мы с Вами совершили такое путешествие по Святой земле и вернулись в Москву. Я так понимаю, что фонд Андрея Первозванного и в Москве трудится тоже на пользу развитию и восстановлению вот этих вот прерванных нитей, так ведь?

Михаил Якушев: Да.

Елена Зелинская: Давайте, мы вспомним, у нас уже заканчивается передача, но все-таки мы вспомним о том, что произошло у нас, в Кремле не без помощи вашего фонда. Я имею в виду про Спасскую башню.

Михаил Якушев: Так получилось, что в фонде появился представитель Зарубежной Церкви, когда еще не было молитвенного общения. По благословению Святейшего Патриарха Алексия мы вступили в санкционированный контакт и, в общем, сами не ожидали, насколько нас поменяет общение с представителем, с архиереем Зарубежной Церкви.

Владыка Михаил Донсков, в миру Симеон Донсков, Семен Васильевич – донской казак, он прибыл к нам в фонд в конце 2003 года, после того как Владимир Владимирович Путин встретился с архиереями Зарубежной Церкви. В общем, результатом этой встречи стала идея перенесения святых мощей великой княгини Елизаветы Федоровны – это одна часть. А вторая часть – это то, что он рассказал нам, что при работе комиссии Московского Патриархата и Зарубежной Церкви в качестве требования, которое было подано Зарубежной Церковью к Московскому Патриархату – это было восстановление икон надвратных в Кремле и, чтобы убрали звезды, заменили их на вот эти кресты старые державные императорские. Это очень нас удивило, потому что мы как-то и не думали, что…

Елена Зелинская: Что там есть эти иконы.

Михаил Якушев: Для нас это было… В общем, это привело к тому, что мы спросили, есть ли какие-то фотографии. Через год мы получили фотографию, и стали думать, как бы нам пробраться к этим белым простыням над въездом в Спасскую и Никольскую башни. В общем, письмо написал Владимир Иванович Якунин, председатель попечительского совета нашего фонда, в мае 2007 года президенту Путину, и тот ответил положительно, что можно сделать. А мы попросили за счет собранных нами средств, не государственных, а общественных, проверить, есть ли там что-то. Если нет, то попробовать воссоздать. А если там что-то есть, то попробовать это восстановить.

Елена Зелинская: Вы провели большую исследовательскую работу, и результатом…

Михаил Якушев: Результатом оказалось, что сейчас вы видите, Спаситель на Спасской башне и Николай Чудотворец восстановлены, смотрят на нас и благословляют открыто уже, не будучи замурованными. Наверное, для всех, кто был сопричастен с этим проектом, это чудо, другим словом это не назовешь. Достаточно вспомнить коменданта Кремля, как он воспринял это. Просто видно было по нему, знаете, что чудо, его нельзя описать.

Елена Зелинская: Михаил Ильич, осталось выполнить второе требование и вернуть кресты над иконой на Спасской башне, на другие башни. Этот нонсенс, когда над святой иконой…

Михаил Якушев: Конечно, конечно.

Елена Зелинская: Стоит, по-прежнему находится символ безбожного государства. Наверное, этот нонсенс тоже как-то надо разрешать.

Михаил Якушев: Мавзолей когда стоит, может быть, он, как памятник, и хорош. Знаю, что некоторые говорят, что его надо сохранить. Но присутствие там останков или мумии руководителя большевистского государства – это, конечно, вопрос, по меньшей мере, спорный. Я не знаю, как может быть.

Были такие споры, вернее, слухи, но это не подтверждено исторически, это как анекдот шел. Когда Патриарх Тихон уже болел, сказали, что канализацию порвало рядом с Мавзолеем, и нечистоты залили. Это анекдот такой был в 20-х годах. То, якобы Патриарх сказал: «По мощам и елей!» Тут не убавить, ни прибавить. К сожалению…

Елена Зелинская: Будем надеяться, что и здесь история пойдет все-таки прямым путем, и мы будем все больше и больше избавляться от таких несоответствий в нашей жизни. Напротив, все больше и больше завязывать узлы, которые соединяют нашу историю, и расширяют наши возможности жить в рамках русской истории, русской географии.

Михаил Якушев: Согласен, Елена Константиновна, согласен, но просил бы наших питерских друзей обратить внимание. Действительно, Санкт-Петербург, а область – Ленинград.

Елена Зелинская: Согласна.

Михаил Якушев: Это как будто, образ Христа, а нимб у него, так сказать, антихриста. Знаете, несоответствие.

Елена Зелинская: Ну, что ж, Михаил Ильич, будем с Вами молиться и ожидать, что в следующем году, может быть, не в следующем, в ближайшем, по крайней мере, на нашей с Вами жизни, мы избавимся от этих всех несоответствий, и российская история и российская география будут восстановлена так, как это соответствует русскому национальному образу жизни, русскому характеру, нашему представлению, и во Славу Божию.

Михаил Якушев: Во Славу Божию. Аминь.

Елена Зелинская: На этом слове, наверное, лучше всего и закончить нашу программу. Большое Вам спасибо за увлекательный рассказ о путешествии по Святой земле. Я, словно прошла с Вами по этим великим городам, одно перечисление названий которых радует сердце любого православного христианина: Иерусалим, Назарет, Капернаум, Иерихон.

Михаил Якушев: Иерихон, Вифлеем.

Елена Зелинская: Вифлеем.

Михаил Якушев: Назарет.

Елена Зелинская: Спасибо Вам большое, Михаил Ильич, за это путешествие, и всего Вам доброго.

На этом, уважаемые телезрители, я, Елена Зелинская, прощаюсь с вами. Сегодня у меня в гостях был Михаил Якушев, первый вице-президент фонда Андрея Первозванного и Центра Национальной Славы России. До следующего понедельника. Мы не обещаем вам готовых ответов. Мы их не знаем. Но мы собираемся искать их и находить, размышляя вместе с вами. Будет день, будет поиск.

Михаил Якушев: Здравствуйте, Елена Константиновна.

Елена Зелинская: От слова «поклон»?

Елена Зелинская: Пешеходец.

Елена Зелинская: Вы дипломат по образованию?

Михаил Якушев: Это с 1727 по 1743 год.

Елена Зелинская: Сколько уже столетий.

Михаил Якушев: Он исходил Италию.

Елена Зелинская: С больной ногой причем.

Михаил Якушев: Известен при дворе Государыни Императрицы Елизаветы Петровны.

Елена Зелинская: И, наверное, рвение, все-таки несравнимое с нашим.

Михаил Якушев: Киево-Печерская Лавра рядышком.

Елена Зелинская: Как Вы оказались первый раз в Иерусалиме?

Михаил Якушев: Храм Воскресения Христова, да? Главный храм.

Елена Зелинская: Нет-нет. Нет, не в главный храм.

Михаил Якушев: Есть монастырь Марии Магдалины на Елеонской горе.

Елена Зелинская: Как она выглядит? Что, собственно, из чего она состоит? Что такое Русская Духовная Миссия?

Михаил Якушев: Извините меня, Христа ради, потому что действительно надо называть.

Елена Зелинская: Да, надо называть.

Елена Зелинская: Тысяча…

Елена Зелинская: Советского правительства.

Михаил Якушев: Великая – это имеется в виду…

Елена Зелинская: Первая мировая война.

Михаил Якушев: Первая мировая война – Великая, действительно, война.

Елена Зелинская: Да.

Михаил Якушев: Вся историческая Палестина еще больше можно взять.

Елена Зелинская: Я там не останавливалась, но заходила. Видела эту гостиницу, да.

Елена Зелинская: Десятитысяч… даже не произнести. Десятитысячелетие!

Елена Зелинская: Как бы еще один узелок завязали, да?

Михаил Якушев: Господь и здесь говорит: надо, раз начали строить, надо восстанавливать.

Елена Зелинская: Какой-то у нас с Вами радостный хороший разговор получается.

Михаил Якушев: Представляете, миссии какие!

Елена Зелинская: Прямо просто от перечисления этих мест меняется даже настроение, ощущение от жизни.

Елена Зелинская: Вы не дошли до моего самого любимого, близкого сердцу города, Капернаума.

Елена Зелинская: Какие-то есть цифры? Как-то вы видите, сколько туда паломников ездят, именно паломников?

Михаил Якушев: Да, воистину.

Михаил Якушев: Да.

Елена Зелинская: Что там есть эти иконы.

Елена Зелинская: Вы провели большую исследовательскую работу, и результатом…

Михаил Якушев: Конечно, конечно.

Елена Зелинская: Согласна.

Михаил Якушев: Это как будто, образ Христа, а нимб у него, так сказать, антихриста. Знаете, несоответствие.

Михаил Якушев: Во Славу Божию. Аминь.

Михаил Якушев: Иерихон, Вифлеем.

Елена Зелинская: Вифлеем.

Михаил Якушев: Назарет.

Елена Зелинская: Спасибо Вам большое, Михаил Ильич, за это путешествие, и всего Вам доброго.

13 июля 2010 года

Вестник Фонда Андрея Первозванного: Михаил Якушев: "Никогда более не должно повториться братоубийственное противостояние русского народа"

14-25 июля 2010 года Фонд Андрея Первозванного и Центр национальной славы России проводят морской поход, приуроченный к 90-летию вынужденного исхода Добровольческой армии из Крыма. О программе "Русскiй МiрЪ", о морском походе и личном отношении к расколу русского общества на "белых" и "красных" мы беседуем с главным инициатором этого проекта первым вице-президентом ФАП и ЦНСР, кандидатом исторических наук Михаилом Якушевым.

Михаил Ильич, в советское время все были воспитаны на фильмах, на учебниках истории, в которых дается однозначная оценка причинам и результатам Гражданской войны: рабочие и крестьяне свергли власть угнетателей в лице дворян, помещиков, купцов, справедливость восторжествовала. В результате Гражданской войны красные победили, белые бежали. Это не вызывало ни у кого сомнений. В какой момент у Вас лично возникло ощущение, что эти события не так однозначны, как нам трактовали в советское время? Какие люди на Вас повлияли?

21 августа 1991 года я взял за руку своего сына, и мы отправились на Воробьевы горы в Троицкий храм. Там мы приняли крещение.

- Причиной послужили августовские события в Москве?

Рационально объяснить этот поступок я не могу... У нас в семье было трое детей. Я был младшим и первым, кого не покрестили. Старшие брат и сестра были крещены, а по поводу меня папа решил, что я должен стать "коммунистом". И надо сказать, так оно и получилось, потому что я был первым октябренком в классе, первым пионером и первым комсомольцем. В армии я вступил в кандидаты в члены КПСС, в 1979 году был принят в партию. Более того, в армии я был руководителем кружка по изучению биографии Владимира Ильича Ленина. Такая у меня была общественная должность в политотделе. И я с ней справлялся, читал внимательно биографию Ленина. И, в общем, вопроса, кто был прав, кто виноват в Гражданской войне, передо мной не стояло в те далекие годы.

После армии с третьей попытки я сумел поступить в Институт стран Азии и Африки при МГУ на историко-филологический факультет, и там я очень часто сдавал историю партии. Для меня предмет "История КПСС" всегда был очень легким предметом, потому что "подкован" я был достаточно прилично.

Закончив институт с красным дипломом, я поступил на работу в МИД. Спустя некоторое время меня отправили в командировку в Тунис, где я познакомился с Анастасией Александровной Ширинской. Еще в 1990 году она написала письмо Патриарху Пимену, чтоб он принял под юрисдикцию Московского Патриархата два храма: в городах Тунис и Бизерта. Письмо через наше посольство было доставлено Патриарху, но он скончался и эту просьбу не смог выполнить. Поэтому Анастасия Александровна вновь направила письмо уже новоизбранному Патриарху Алексию II, и в 1991 году в ответ на это письмо Святейший Патриарх благословил батюшку с матушкой, которые поехали в Тунис на службу, и они до сих пор там служат.

В те годы я работал с архимандритом Феофаном Ашурковым, ныне архиепископом Ставропольским и Владикавказским. Он приехал как представитель Московского Патриархата при Александрийском Патриархате и изучал тему храмов, которые Анастасия Александровна предлагала передать в ведение Московского Патриархата. Тогда впервые я достаточно близко соприкоснулся с церковной проблематикой, которая была от меня очень далека.

Кто же первый обратил внимание на мою церковную неграмотность и церковный нигилизм? Это, как ни странно, был глава Палестинской национальной администрации Ясир Арафат. Штаб-квартира Организации освобождения Палестины тогда находилась в Тунисе, и я входил в состав Палестинской группы, был переводчиком у нашего посла, поэтому часто, почти еженедельно, участвовал в переговорах, и меня смущало только одно: я понимаю все, что Арафат говорит на арабском языке, но не понимаю смысл некоторых его высказываний, потому что он часто обращался к Ветхому и Новому Заветам. А мне, бывшему руководителю кружка по изучению биографии Владимира Ильича Ленина и члену партии с 1979 года, было это не понятно. И вот тогда я понял, что мне чего-то не хватает в моем образовании. Я попросил у палестинских коллег Библию на арабском языке и стал ее читать вместе с русским текстом. И вот благодаря влиянию главы Палестинской национальной администрации мне пришлось убедиться, что я многого не знаю не только в церковных делах, но и в русской культуре. Я столкнулся с тем, что для арабов слово "атеизм" вообще неприемлемо, к такому собеседнику сразу утрачивается интерес, потому что он фактически публично заявляет о своем безбожии. Уезжал я из Туниса уже другим человеком - если не воцерковленным, то и не тем светским атеистом, которым я привык себя считать. Я был уже крещеным человеком и, работая в МИДе, продолжал изучение христианского учения с богословской и с исторической точек зрения.

Потом была Святая Земля, в которой я работал, как и в Тунисе, в течение пяти лет. В 1999 году мы с супругой повенчались в храме святой мученицы царицы Александры в Русской Духовной Миссии в Иерусалиме.

Работая в Фонде Андрея Первозванного, когда Вы впервые стали взаимодействовать с представителями русского зарубежья?

Сильнейшее потрясение и интерес вызвал приход в наш Фонд владыки Михаила, тогда еще епископа Бостонского, сына донского казака Василия Донскова. То, что он рассказывал, его язык раскрыли глаза на другую Россию. Россию, о которой мы знали мало и которой, в принципе, особо не интересовались. Во многом владыка повлиял не только на меня, но и на всех представителей Фонда. Поначалу сам он не очень стремился к сближению с нами, но действовал по благословению митрополита Лавра.

При его активном участии руководство Фонда задумало и реализовало первый совместный проект двух ветвей Русской Православной Церкви - принесение мощей великой княгини Елизаветы Федоровны и инокини Варвары. Мы просили разрешить принести мощи на неделю, а Синод РПЦЗ благословил пребывание мощей на целых полгода. 10 миллионов верующих почти во всех епархиях РПЦ поклонились святыне. Вспомните, ведь тогда не было даже молитвенного общения между священниками РПЦ и РПЦЗ. Владыка Михаил в начале принесения мощей в Россию не мог участвовать в богослужении совместно с духовенством Московского Патриархата.

Святейший Патриарх Алексий II буквально через две с половиной недели после начала принесения мощей на Архиерейском Соборе в Храме Христа Спасителя выступил с докладом об этой совместной программе, и уже по итогам его доклада были приняты два важных решения: о восстановлении молитвенного общения и об отзыве из международных судов всех исков со стороны Московского Патриархата против Зарубежной Церкви. Это решение позволило епископу Бостонскому Михаилу молитвенно участвовать в службах, проводимых в храмах Московского Патриархата. Дальше уже была активная работа совместной комиссии двух ветвей Русской Православной Церкви, в результате чего в 2007 году, 17 мая, был подписан Акт о каноническом общении.

Получается, что жизнь и судьба многих людей, родившихся и выросших в Советском Союзе, подтверждает мысль владыки Михаила, который в прошлом номере нашего "Вестника" доказывал, что вне зависимости от места проживания русский человек, так или иначе, в глубине своей имеет то зерно предания, которое позволяет ему оставаться русским. То, что Вы приняли крещение и многие люди на рубеже 90-х годов и позже сознательно совершали этот шаг, - это, на мой взгляд, подтверждает, что в каждом из нас заложено то, что в течение многих веков было свойственно и было определяющим для русского человека. Но, с другой стороны, можно сейчас наблюдать, что многие наши сограждане, уйдя от советской действительности, остались атеистами или стали обращать взор не в сторону духовных, а скорее в сторону материальных ценностей.

Давать оценку состоянию общества, классифицировать его по восприимчивости к духовности, по восприятию предания я не рискну, но мне кажется, что каждый человек имеет путь к спасению. Важно помнить, как Савл из ревностного гонителя христиан превратился в апостола Павла. У любого человека, который нам сегодня может показаться бездуховным, невоцерковленным, отрицающим вообще нравственность или предание, есть надежда на то, чтобы найти путь к спасению своей души.

Работая в Святой Земле, я с интересом наблюдал, что люди, приезжавшие в составе официальных делегаций: по линии МИДа, по линии парламента - менялись от пребывания на этой земле. Уезжали они зачастую уже не светскими людьми, а паломниками. Может даже, уезжали больше паломниками, чем теми официальными представителями, в статусе которых они прибывали на Святую Землю.

И еще одно обстоятельство. Мы пытались вместе с представителями Русской Духовной Миссии объяснять о существовании церковного раскола, разделения Русской Православной Церкви на две ветви и говорили: вот пойдете на Елеонскую гору, имейте в виду, что монастырь Марии Магдалины находится под юрисдикцией Зарубежной Церкви, и вас могут там неприветливо принять, как это уже не раз бывало с официальным представителями по линии Московского Патриархата. И надо было видеть этих людей, которые, в основном, как-то особо и не смущались этим фактом и говорили, ну как это, церковь-то русская, поэтому мы туда пойдем, и нас не особо интересуют существующие расколы и разобщения.

Знакомство с историей великой княгини Елизаветы Федоровны очень сильно влияло на людей благодаря посещению церкви в монастыре Марии Магдалины на Елеонской горе, благодаря поклонению мощам преподобномучениц великой княгини Елизаветы Федоровны и инокини Варвары. Люди выходили другими, они начинали задумываться, ту ли историю своей страны они проходили и так ли плохи те люди, которые покидали Россию как проигравшие в Гражданской войне.

Но, конечно, здесь еще важно, кто находится рядом с тобой, кто помогает тебе по-новому взглянуть на происходящее вокруг. Хорошо, если Господь посылает человека, который, как владыка Михаил, может повлиять на твое мировоззрение, не повышая голоса и не давя на сознание собеседника.

- Что, как Вам кажется, стало бы важным результатом морского похода?

Наверное, важен не результат, а сам факт того, чтоб этот поход состоялся. Уникальность его в том, что он реализуется совместными усилиями соотечественников, живущих в России и за рубежом. Инициатива ЦНСР и ФАП была призвана показать: мы - не те, кто вас изгонял. Вы - потомки тех людей, которые были изгнаны, как сказано в Писании, "правды ради". А над входом в часовню Александра Невского в Бизерте так и написано: "Блаженны изгнаны правды ради". И в этой связи беспрецедентно значение нашего совместного похода, совместного объективного обсуждения острых вопросов, которые в российском современном обществе еще ни разу не обсуждались. Мы видели с вами результаты идеологической войны, когда создавались фильмы "Красные дьяволята", "Неуловимые мстители", "Корона Российской империи" и прочие, прочие, где всегда показывалось, вот они - плохие, глупые, проигравшие, а вот мы - хорошие, умные, победившие. И совсем недавно вышел фильм "Колчак", в котором все оценивается с обратным знаком и к которому тоже возникло немало вопросов. Чем больше мы будем продолжать вести такую идеологическую борьбу сами с собой, со своей историей, тем дольше мы будем находиться в этом периоде перманентной гражданской войны, будем делить себя на белых и красных.

Мы восстановили памятник в Галлиполи именно в годовщину воссоединения двух ветвей РПЦ, 17 мая 2008 года. Это стало нашей визитной карточкой в диалоге с зарубежьем, поскольку с этого проекта началось наше сотрудничество с соотечественниками за рубежом. Мы с ними познакомились, это дало старт переосмыслению Гражданской войны.

Об этом важно сказать: не было бы Галлиполи - не было бы программы "Русскiй МiрЪ", а значит, не возникла бы идея совместного морского похода.

Каким Вы видите продолжение программы "Русскiй МiрЪ"? Ведь морской поход и символическое возвращение в Севастополь тоже не ставят в ней точку?

Абсолютно верно. Ведь люди, которые будут приезжать, уже бывали в России не раз. Но что нужно нам и что, я полагаю, было бы очень важным для них? Они, как мне кажется, нуждаются в признании, что они являются частью Русского мира, а судьбы их отцов и дедов составляют важную часть истории России.

В конце августа, как мы надеемся, состоится официальное открытие икон на Спасской и Никольской башнях Московского Кремля. На Никольской башне находился образ Николы Можайского, который после варварского расстрела большевистскими отрядами стали именовать "Никола Раненый". Раньше мы смотрели на Кремль глазами советского человека. Нам казалось, что это не столько православная святыня, сколько резиденция главы нашего государства. Только сейчас мы осознаем, что, как писал епископ Камчатский Нестор, если Москва - это сердце России, то Кремль - алтарь Москвы. Глядя на Кремль, понимаешь, как много изменилось в его облике с приходом советской власти, которая сделала все возможное для того, чтобы убрать все атрибуты православной святыни из этого места. Я думаю, что, когда Кремль начнет менять свой облик, будет меняться не только его внешняя атрибутика, он будет пополняться православными святынями, восстанавливающимися храмами. Надвратные иконы - это были духовные щиты русской власти, церковной и светской, в этих щитах и современная власть тоже очень нуждается. Поэтому, если мы вернем исторический облик Московскому Кремлю, мы тем самым начнем не только восстанавливать алтарь Москвы, мы начнем реанимировать сердце России, по артериям которой побежит долгожданная воскрешающая кровь.

Сейчас, говоря о белых и красных, о том, что же произошло, я считаю контрпродуктивным углубляться в идейные размежевания этого конфликта, потому что наше общество во многом еще не готово принять ту правду, которая все-таки со временем придет. Ведь если посмотреть на истоки этого конфликта и подняться чуть-чуть над ним выше, над Гражданской войной, над революцией, мы очутимся с вами в Первой мировой войне, мы увидим реальные облики тех государств, тех правительств и столиц, откуда исходила инициатива этих войн и планы по вовлечению, втягиванию России в эти войны, к которым она, как всегда, была не готова. Ее подталкивали такими приманками, как проливы, как Царьград-Константинополь, в конце концов - как Афон. И эта уже новая тема, которую мы обязательно должны будем рассмотреть в ходе морского похода.

В форме круглых столов, дискуссий попытаемся рассмотреть тему Первой мировой войны, ее трагических результатов - Гражданской войны, раскола русского общества на два враждебных лагеря белых и красных.

Наша программа "Русскiй МiрЪ" направлена прежде всего на уврачевание тех ран, которые были нанесены трагическими событиями революции 1917 года и Гражданской войны.

Самым, наверное, сложным, но очень необходимым будет для Фонда Андрея Первозванного, Центра национальной славы России попытаться объяснить российской общественности то, что пережили мы, общаясь с зарубежьем, и то, что Гражданская война, которая, казалось бы, закончилась в начале 1920-х годов, продолжалась в иных своих проявлениях, будь то уничтожение своего народа в 20-30-е годы или события начала 90-х годов ХХ века. Мы должны твердо заявить, что никогда более не должно повториться братоубийственное противостояние русского народа...

Мы не претендуем на истину в последней инстанции, но для нас важно осознать и переосмыслить многое, что ранее мы считали незыблемым и исторически правильным, и не стесняться признать, что многое из того, что нам преподавалось, было лукавым и предвзятым учением. Поняв это, мы должны помочь и российской общественности воспринять открывшиеся факты нашей трагической истории без страха, истерик и предубеждений.

Если население России вымирает в мирное время, что станется с ней, случись новая гражданская война?

Александр ГАТИЛИН
№2, 2010